Проигрыш Инги

- Ты зачем меня домой тащишь? – Инга попыталась вырваться у подъезда. – Куда я в таком виде?
- Нет там у тебя никого…
- Нету?.. А куда они делись?
- Тебе лучше знать.
- А-а-а.... Сегодня же пятница. Все убрались на природу, сезон открывать. Идиоты… Чего ж я как дура на лавочке сидела?.. Постой, Зин, так, значит, ты ко мне специально пришел?
- Нет, гуляю я тут, воздухом дышу. Два года в камере мечтал: вот выйду на волю и пойду холодной апрельской ночью в ингин двор гулять…
- Ш-шутишь? – все-таки Инга была еще сильно пьяна. Оплеухи в чувство ее привели лишь на время.
Тем не менее, войдя в квартиру, она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом. Но куда ей бухой было тягаться со мной! Я подвинул ее в коридор, вошел и запер замок.
- З-зина, - пыталась она изобразить недоумение, - я тебя в гости не приглашала…
- Я сам себя пригласил. Или ты думаешь, что за два года я все забыл?
Инга глянула каким-то непонимающим взглядом, махнула рукой и побрела в комнату, пытаясь на ходу снять кроссовки. Запуталась в собственных ногах и, чуть не упав, схватилась за косяк. Взгляд вновь сфокусировался на мне.
- А, Зина, - как будто только увидела меня, - дурачок ты Зина. Кругленький такой дурачок!
И зашлась пьяным смехом.
- Тебя, лопушка, Стрелок и все его прихлебатели в тюрьму отправили. А сами на дипломатов учатся. А могли тебя отмазать, могли. Только ты лопух.
- Это ты – сука!!! – во мне снова закипала злость. - Ты меня уговорила! Песни пела: «Тебя одного люблю. Тебя ждать буду!»
- А чего ж ты дурачок хотел? Кто платит, тот и заказывает музыку. А платил не ты... Ха-ха-ха… Идиот!
Я залепил Инге еще одну пощечину и потащил ее, как была, в куртке, кроссовках, к дивану в комнате. Скажи она чего в этот момент – убил бы, не задумываясь. Но она нутром своим звериным поняла, что лучше молчать.
Я быстро сдернул с нее куртку, но джинсы не поддавались. Инга заартачилась и стала меня отталкивать.
- Зина, Зина, - бормотала она, - подожди, мне попить надо. Пойдем на кухню. У меня там хороший коньяк припрятан – у Стрелка стащила. Специально для торжественных случаев заныкала. Отметим твое освобождение, поговорим…
- Уже поговорили! Я тебя, падлу, сейчас драть буду.
- Да я ж, Зин, разве против? Когда я от хорошего секса отказывалась? А у тебя желания за два-то года ого-го сколько накопилось! Только давай выпьем сначала. А, Зин? Потерпи еще чуть-чуть…
Отвык я все ж от ингиного коварства, поддался вновь на уговоры. На кухне она из подоконного холодильника из-за каких-то банок с огурцами достала початую бутылку «Камю».
- Камус, - прочитал я, разглядывая этикетку. Инга хмыкнула, но поправлять не стала. Достала из шкафчика над раковиной две чайные чашки. Поставила на стол, присела на табурет.
- Наливай, - она уже командовала.
Себе я плеснул от души. Ей вполовину меньше – а то оттрахаю, а она и не запомнит! Сунулся в холодильник, увидел банку из-под майонеза с засахаренным лимоном, достал.
- А ты, Зина, эстет, - хихикнула Инга.
- Хочешь, банку с огурцами открою, - кивнув на окно, огрызнулся я.
Инга примирительно махнула рукой и проглотила коньяк, даже не глянув на немудреную закуску. (Сейчас я думаю, что в ее голове, наверное, включился компьютер: как в очередной раз оставить меня с носом?)
Я остограмился и выразительно посмотрел на нее.
- Ну что, драгоценная, не пора ли вернуть должок? Пройдем в спальню? Или мы начнем здесь, на кухне?
- Плесни еще… - Инга тянула время. Не хотела она меня, дрянь такая. Но кто ж ее будет спрашивать, чего она хочет?
Я разлил остатки коньяка поровну. Инга закурила. Я молча смотрел на нее и представлял, как я ее сейчас раздену и оттрахаю прямо на этом столе. Минуты через три ее лицо вновь приняло полубессмысленное выражение, с каким я ее нашел на лавке.
- Ты, З-з-ина, идиот, - вдруг сказала она, покачиваясь на табуретке. – Ослик. Иа-иа…
Она зохохотала, изобразив ишачиный крик. И тут же схлопотала оплеуху.
- Достал! – Инга попыталась вскочить с табуретки, но ее повело и она, смахнув со стола банку с лимоном, растянулась на полу. Банка почему-то не разбилась, но прокатившись по полу до стены, оставила на полу несколько липких, желтых кругляшей. И я тупо смотрел на них, пока Инга пыталась подняться.
Наконец, ей удалось встать на четвереньки. Ее аппетитная попка в фирменных джинсах вызвала определенное движение в моих отнюдь не фирменных штанах. Я подошел к ней и попытался стянуть джинсы.
- Д-д-дурак, - Инга пыталась мне помешать и толкнула меня. Я поскользнулся на липком сиропе и тоже грохнулся рядом. Она вытаращила а глаза, а потом зашлась от смеха, показывая на меня пальцем. И вдруг замолкла.
- Зин, - сказала она жалобно, - мне плохо... Отпусти меня, а? У меня есть кое-что, отчего тебе проку больше выйдет, чем...
- Какой от тебя прок? – ухмыльнулся я. – Твое дело бабье – ножки раздвигать и подмахивать, – я поднялся и стряхнул с брюк прилипший кругляшок лимона.
- У-у, как заговорил, - эта сучка пьяно лыбилась! – Небось сам два года ножки раздвигал и подмахивал…
Пинок под ребра заставил ее согнуться пополам, но и задыхаясь она продолжила.
- Мне Стрелок говорил, что на зоне с такими как ты только так.
Как я ее не убил, одному Богу известно.
- Ба, какие у тебя познания из тюремной жизни, - пнув пару раз извивающуюся на полу Ингу, я присел на табуретку. – К лагерю, сучка, готовишься?
- Ха, - Инга отползла к стене. – Это тебе, придурок, к тюряге готовиться нужно. Пойдешь снова за изнасилование… Да только за попытку уже могу тебя упрятать! Синяков ты мне наставил, где только мог…
- Что??? – я схватил с разделочного стола нож и приставил к Ингиному горлу. – Что ты сказала, сучка?
- Что слышал, козел! – она попыталась отобрать нож. Я схватил Ингу за плечо, развернул к себе спиной, плюхнулся на пол и прижал тесак к ее шее.
- Дорогуша, - как-то отстраненно сказал я, - ты это зря сказала. Теперь у меня один выход…
Ярость вызвала некое просветление в мозгах. Как же я мог так лохануться! Пришел за долгом, а она не только динамо крутит, так еще и под срок подводит! Не, ну где справедливость! Уже два года благодаря этой стерве и компашке отсидел! Снова на тюрьму ни за что, ни про что не пойду!
Инга легонько дернулась, я сильнее прижал лезвие к коже.
- Отпусти, - прошипела она. – Я никому ничего не скажу…
- Один раз я тебе уже поверил!
- Я обещаю… Ну, хочешь, я тебе сейчас дам… так как ты скажешь, в любой позе…
- Ага. Чтобы потом ментам сдать! Да ты видно, сучка, не поняла, что выхода у тебя теперь нет. Сама себе приговор подписала. И трахать я тебя не буду, чтоб никаких следов. И отпечатки все сотру. Никто ж меня не видел…
Я поперхнулся. Вспомнил бабку, глядевшую из-за цепочки соседней двери. В голове некстати всплыл идиотский тюремный анекдот про Раскольникова: одна бабка – 20 копеек, а пять бабок – уже рупь!
- Тебя обязательно кто-то видел! - Инга что-то почувствовала.
- Без разницы, - я лихорадочно пытался сообразить, что же теперь делать. - Лучше за мокруху, чем за мохнатый сейф. Пусть срок больше, зато не опустят.
- Зина, - жалобно протянула эта курва, - отпусти меня! У меня правда есть кое-что очень интересное для тебя... ну что мне сделать, чтобы ты поверил?
- Теперь уже ничего… - клянусь, я готов был перерезать ей глотку. Чуть надавил на нож, - пусть прочувствует, с кем имеет дело!
- Зина! – она хрипела. - Не надо! Я тебе ее отдам, кассету! Насовсем!
- Какую кассету? – я не понял.
- Ту, где ты с Деревяшкой!
- А на фига она мне? Теперь-то?
- А это гарантия будет, что я никому ничего не скажу. - Инга от испуга как-то сразу протрезвела. И теперь пела соловьем, сдавая и себя, и всю компашку. - Там же видно, что Деревяшку ты не трахал, а сперма твоя на ее юбке с твоих рук…
- Как не трахал? – я чуть не выронил от удивления нож. – Ты ж, паскуда, мне у следака говорила, что я ее на глазах у всех отодрал!
- Меня Стрелок врать заставил, - Инга крутилась как блоха на сковородке. – Иначе бы кранты – не видать им всем институтов.
- И ты думаешь, я тебе поверю? Откуда мне знать, что на той кассете?
- А у меня видик есть! Мне Стрелок свой старый отдал.
Я рывком поднял Ингу на ноги, продолжая держать для устрашения нож у горла.
- Ну, пошли, покажешь мне интересное кино.
Инга уже поняла, что проиграла и не дергалась. В дальней комнате из-за книг она достала кассету, включила видак и телевизор. Я сел в кресло посадил к себе на колено хозяйку и уткнул нож ей в бок – так было спокойней...